"Мы были в Нью-Йорке три дня, пока снимали передачу, и я тусовался по всем клубам, познакомился с юным Джими Хендриксом, Джеймсом Тэйлором, Джоном Хаммондом-младшим и подружился со многими...," - вспоминает Дэвид. - "Вернувшись в Торонто, я был уже другим человеком, и меня тянуло обратно в Нью-Йорк. Я упаковал чемоданы и решил попробовать...

Джон Ли Хукер дал мне шанс вернуться в Нью-Йорк. У него был там небольшой клуб в районе Йорквилля и он сказал мне: "Я буду в Нью-Йорке через неделю, там будет небольшой концерт - ты можешь присоединиться." Я не стал говорить ему, что мне не по карману билет на самолёт, а просто сел в автобус до Буффало, а остальной путь добирался автостопом."

Дэвид поджемовал на том концерте, потом Хукер улетел на гастроли в Европу, а парень остался выживать в Нью-Йорке. Он снимал квартиру с другими такими же голодными молодыми музыкантами, они играли по разным кафе, иногда просто за обед, за пиццу, спорили о музыке, политике, философии, джемовали в клубах с Ричи Хэвенсом, Джеймсом Тэйлором и Джими Хендриксом, зарабатывали на жизнь в т.н. баскет-хаусах. Баскет-хаусами (basket-house от "корзина" и "дом") прозвали кафе и прочие заведения, где разные музыканты могли выступать, а потом обходить публику с корзиной, собирая деньги. Отсюда пошло английское выражение busking - играть перед прохожими ради заработка.

"Я познакомился тогда со многими из парней, создавших Blood, Sweat and Tears," - рассказывает Дэвид. - "Я знал эту группу, Рэнди Бреккера и Бобби Коломби, они мне очень нравились. Со мной вместе снимал квартиру Харви Брукс, который потом свалил в Калифорнию, где организовал группу Electric Flag, и у меня была возможность уехать с ним, но я остался в Нью-Йорке. И вот проходит шесть месяцев, мне звонит Коломби и говорит, что им нужен вокалист. Я помчался к ним немедленно!... Меня давно тянуло к парням, которые делают и рок, и джаз вместе, потому что я делал то же самое ещё в Канаде, так что я естественно влился в группу. Я двигался в том же направлении."

Надо заметить, что Blood, Sweat & Tears с самого начала был странным гибридом. Часть его участников - выпускники школы Джуллиарда, этой можно сказать Нью-Йоркской консерватории - с их классическим образованием, считали что группа должна стремиться к самым возвышенным целям и включали в свой репертуар Бартока и Сати. Другие - выпускники бостонского колледжа Беркли - самого крупного в мире института современной музыки - тяготели к джазу и продолжительным импровизациям. Третьи были чистыми рокерами, у которых был опыт участия в The Blues Project и в Mothers of Invention Фрэнка Заппы.

И был Дэвид Клейтон-Томас. Со своим уникальным блюзовым вокалом, наполнявший душу живыми эмоциями, от которых не могла устоять никакая публика. Без него Blood, Sweat & Tears была академическим совершенством. С ним - она оживала.

В конце концов, несмотря на успех и славу, вышеупомянутые коренные расхождения и соперничество дали себя знать. Эта многоликость, будучи изюминкой группы, её и погубила. Джуллиардцы, смущённые своей поп-звёздностью, пытались увести группу в более классическое направление, презирая и джаз, и рок одновременно. Парни из Беркли отвергали как структурированность классики, так и простоту рока и тянулись к более сложному импровизационному пути. Дэвид был в центре этого музыкального перетягивания каната. У него не было за спиной ни классического образования, ни джазовой базы. Но он безусловно был главной звездой этого шоу, привлекал